Корреспонденты подкаст-станции «Ваши уши» встретились с Александром Мягковым, представителем династии художников Мягковых. Александр работает маслом, гуашью, использует смешанную технику, аппликацию, тиснение; занимается компьютерной и печатной графикой
Александр Мягков. Магадан, 2005
Откровенно, мы живем достаточно бедно
– Если приехать в любой российский город, в глаза бросается разница в дизайне. Насколько окружающая среда, в том числе не очень хорошо сделанные вывески, влияют на воспитание и вкус?
– Вопрос на самом деле лежит немного в иной плоскости. Когда в том или ином городе наружная реклама, полиграфия находятся на более низком уровне, это же не из-за того, что люди глупее или ограниченнее, а из-за французского слова «бюджет». Если говорить честно и откровенно, мы живем достаточно бедно. И когда мы проецируем эту картину, условно говоря, на город-герой Тамбов, то, естественно, получаем картину гораздо хуже, к сожалению.
Когда город у вас весь прилизан, причесан, красивый и интересный, конечно, будет ярче, интереснее, насыщеннее и культурная и какая угодно жизнь. Об этом как-то не принято говорить вслух, но, с моей точки зрения, правда заключается только в одном – это уровень жизни людей. А из этого уже растет все остальное.
– А разве отсутствие бюджета не пробуждает в людях некую изобретательность?
– Пробуждает, да, конечно! Я видел, когда для объемной световой вывески использовали не специальный алюминиевый профиль, а гнутую на коленке оцинковку. Но мы-то говорим о качестве результата. Когда к вам приходит заказчик и говорит, что у него на изготовление объекта есть не 50 тысяч, а пять, и всё. Соответственно, вместо одних материалов возникают другие. Вот вам и качество.
– Зачем ходить смотреть на картины в музеи, если любую из них можно загуглить, рассмотрев ее детально на экране компьютера?
– Детально на экране вы ничего не рассмотрите, а получите просто общее представление о том, что этот предмет существует, потому что для изобразительного искусства крайне важен масштаб. На экране он (объект) у вас размером с экран. Вы не видите ни миниатюру, ни, наоборот, монументальный холст, вы не можете его понять. А при личном контакте вы видите масштаб, который принципиально меняет восприятие. Я уж не говорю про качество съемки. Личный контакт играет очень большую роль, смотреть надо вживую, другой вопрос, что, может быть, не всем. Насильно мил не будешь. Если человеку это не надо, значит, и не надо. Но человек – это процесс, он должен сам развиваться. Лет шесть назад я последний раз был во Флоренции в музее Питти. Для меня это было откровение, просто открытие, а я много чего в своей жизни видел. Я увидел два портрета Рафаэля вживую – юноши и девушки 40×50 см размером. Я круче в жизни своей ничего не видел, абсолютно честно говорю сейчас. Прошло 500 лет! В этой профессии ничего не изменилось, несмотря на любые цифровые и прочие прибамбасы. Появились протезы – да, но принципиально в профессии не изменилось ничего.
– Протезы?
– Цифровые устройства, принтеры, все что угодно. Любые вещи, которые упрощают, облегчают работу. Вместо того чтобы сделать набросок, вы взяли и сфотографировали его. И потом, когда вам надо, вы этот снимок распечатали.
– Вы этими протезами пользуетесь?
– Конечно. Это ни плохо, ни хорошо. Вот вы занимаетесь журналистикой, литературой. У меня к вам простой вопрос: есть ли разница в качестве художественного произведения, написанного от руки на бумаге, от напечатанного на ноутбуке? Мы говорим о результате. Неважно, как вы к этому пришли. Протезы – это просто дополнительный инструмент, который есть у вас в ассортименте.
– Но ведь концептуально меняются разные течения…
– Ну да, существуют модернизм, постмодернизм, импрессионизм, дадаизм какой-нибудь… Но это ведь всё равно вертится вокруг человека. Человек – мера всех вещей. А как оно достигнуто – с применением цифровой печати, диктофона или ноутбука – уже второй вопрос. Конечный результат никуда не делся. Еще раз вернусь к музею Питти. Вот висит Рафаэль, и Тициан рядом, совершенно потрясающий. Были эти 500 лет, не было… Он живой, он с вами разговаривает, он дышит. Все инструменты, какие только можно перечислить в изобразительном искусстве, – они все перед вами, и они работают на то, что вы с ним разговариваете. Другого не существует.
– Можно ли сказать, что произведение становится бессмертным, классическим или актуальным, когда оно выходит на диалог с реципиентом?
– Конечно. Для этого должен существовать хоть какой-нибудь зритель. А к вопросу о том, надо ли ходить в музей, это ваш выбор. Можно же жить и в мире, который населяют герои Марвела. Ради бога, мир огромен. Еще раз повторю: человек – это процесс, он развивается; если вы не интересуетесь Моцартом, Чюрлёнисом или Слонимским, вы же, как та лошадь, которая бегает по ипподрому и, чтобы она не свернула с дорожки, ей шоры надевают, сами себе эти шоры надеваете. Это же ваш выбор – не мой. Человек сам себя ограничивает вместо того, чтобы увидеть и понять, что мир гораздо шире, интереснее и ярче, и что раньше было не унылое говно, а яркая, насыщенная жизнь. Неинтересно? Вопросов нет. Это выбор каждого. Снять шоры – это пытаться понять, почему, например, во французском салоне с диким скандалом сняли картину Мане «Завтрак на траве». Мы сейчас на нее посмотрим, и ничего там страшного для нас нет. Может, это не самый интересный пример, но примеров таких масса. Просто это громадный культурный слой человеческой жизни, который существовал до нас, и там были фантастические взлеты и фантастические падения со своей драматургией.
Ну а то, что сегодня масс-культура со всех сторон это всё подъедает – это закономерный процесс, и количество поставленных лайков определяется не художественными характеристиками или качеством.
Мы себя еще глубже в дзот засовываем и закрываем крышку сверху
– Масс-культура – это необходимое зло?
– Не знаю, наверное. Но если нравится вам перец, вы же не будете жрать один перец – вы же сдохнете. Предположим, нравятся мне конфеты «Раковые шейки», ну, давайте, сейчас набьем мастерскую ящиками с этими конфетами и только ими будем питаться, ну извините, это уже психология какая-то, причем патологическая. Мир – он шире, огромнее, ярче, насыщеннее разными людьми, разными личностями, разными судьбами, разными произведениями, трагедиями, любовью – чем угодно. Он громадный. А ограничивая себя, мы просто обрезаем себе возможность видеть то, что происходит вокруг. Да, с одной стороны, природа эта обрезана физиологически, потому что если мы возьмем спектр света, то он вот такой вот длины, а то, что видит человеческий глаз, – занимает толщину в палец. Но тут-то мы себя еще глубже в дзот засовываем и закрываем крышку сверху. Поймите меня правильно: всё, что сейчас говорю, я говорю только о себе, это никоим образом не является вселенским откровением или истиной для кого-то. Это мое субъективное мнение, которое я выработал или сформировал.
– Сегодня не знать, кто такой Достоевский, считается постыдным, а не знать, кто такой Брюллов, – вроде как нормально. Кажется, что ценность изобразительного искусства утрачивается. Необязательно знать художественные стили и различать их. Нормально ли это?
– Если я это знаю, вижу это и получаю эстетическое удовольствие, наверное, мне это надо знать. Если кому-то это неинтересно, значит, ему это не надо знать. Такие материи – не то чтобы тонкие и сложные, но рекомендовать кому-то что-то знать или не знать достаточно сложно.
– Есть ли такие картины, которые человек просто обязан знать?
– С моей точки зрения, целый вагон и маленькая тележка, потому что, по большому счету, русская художественная культура просто откровенно оплодотворила весь Запад. Из чего родился Пикассо? В городе Париже была большая выставка Врубеля, на которую подолгу приходил и подолгу смотрел господин Пабло Пикассо. И приемы Врубеля, которые он увидел там, были применены в кубизме и дальше развивались. Половины импрессионистов не существовало бы в принципе, если бы не было русских купцов, потому что те приезжали и просто их скупали, благодаря чему у нас в России очень большая, серьезная коллекция импрессионистов.
Повторю: насильно мил не будешь; мир большой, он взаимопроникновенен; сейчас благодаря интернету в течение пяти минут можно найти хоть черта лысого, и для этого его не надо держать в голове. С одной стороны, это хорошо, а с моей точки зрения, это зло, потому что человек, с которым я разговариваю, ни фига не понимает предмета, пока не повернется к ноутбуку. Вы являетесь инструментом, а не ноутбук. Вам надо знать, это разовьет вашу культуру, ваше сознание. Проблема заключается в том, что, покупая билет на концерт Стравинского, приходя в зал и садясь на стул, надо хотя бы немножко быть готовым к тому, что сейчас выйдет не Стравинский, а оркестр, и начнет играть его музыку. Если вы ничего об этом не знаете, то вам тогда, наверное, туда не надо ходить.
Смешно и глупо покупать книжку в магазине, ориентируясь на ее обложку. Мы видим классный кожаный переплет с золотым тиснением, берем книжку за албанские деньги, но читать мы с вами не умеем. Так это и выглядит: если вы не знаете азбуки, не понимаете этих букв, не можете по каким-то причинам сложить из них слова и предложения, то вы же не прочитаете эту книгу никогда. И какая бы красивая обложка у нее ни была, те мысли, страсти или что там внутри нее есть, для вас они не доступны, потому что вы не знаете языка. А для того чтобы знать язык, надо развивать себя.
– Хотелось бы понять: где находится вхождение в это русло. Возможно, эта книга с золотым тиснением и есть та самая азбука. И следующую книгу мы берем более осознанно.
– У каждого свой собственный выбор. Для кого-то этой книгой вхождения будет «Русский музей для детей» которую напечатало издательство «Охотник». Вполне может быть, почему нет. Замечательный ход, и он прекрасно выполнен. Снимаю шляпу.
Поймите, это же вопрос из области того, как формируется человек или личность. Для этого существует колоссальное количество факторов, и нет таких математических или компьютерных моделей, которые даже попытались бы их описать, потому что на формирование характера человека может повлиять то, что в пять утра залаяла собака на улице; что он ел на завтрак, где он споткнулся… Это колоссальный процесс длиной в десятилетия. Это крайне индивидуально, и я таких рецептов не знаю.
Место, где жил бог. Церковь, ставя себе на службу искусство,
действовала совершенно правильно
– Допустим, заходит человек в Эрмитаж, видит «Остров мертвых», испытывает глубочайший катарсис и пересматривает всю свою жизнь. Не зная символьных систем, мифологем, он как-то соотносится органом чувствования с этим произведением искусства, и уже с этого, а не с изучения изобразительных техник, начинает свой путь. Возможно ли такое?
– Конечно, возможно. Я побывал в Венеции. На площади Сан-Марко стоит храм Святого Марка, там похоронен Тициан, кстати. Могу сказать, что даже для меня, человека, достаточно циничного и много чего видевшего, храм Святого Марка производит впечатление места, где жил бог, в прямом смысле слова. И инструменты к этому лежат в изобразительном искусстве: в той мозаике на сводах, в той архитектуре, в орнаменте пола. Я не шучу! Заходишь в собор Святого Марка – есть очень дикое, очень сильное, очень яркое впечатление, и оно достигнуто результатами одновременного действия архитектуры и изобразительного искусства. Если проводить прямые параллели с тем, о чем говорили вы, то вполне возможно. Другой вопрос – кому чего надо увидеть: кому «Утро стрелецкой казни», а кому – «Данаю» Рембрандта.
– Как думаете, этот эффект собора Святого Марка был достигнут математическим анализом?
– Нет, это талант. В этом смысле церковь, конечно, вела себя очень правильно, ставя себе на службу искусство, и совершенно правильно. Если на меня это производило такое впечатление, боюсь себе даже представить, какое впечатление это должно было производить в веке XVI на того воина или рыцаря, который заходил в этот храм; это было самое яркое событие в его жизни, – ни война, ни убийства, ни любовь, ни секс. Поверьте мне, это было гораздо круче. И после этого, кстати, наверняка начинались какие-нибудь крестовые походы. Я утрирую, конечно, но благодаря этим инструментам впечатление на человека было просто колоссальным. И этот инструмент – как раз изобразительное искусство. Неважно в какой декоративной форме – орнамент, иконостас, роспись, мозаика либо их совокупные действия.
Квадратные колеса
– Трасса?
– С трассой для меня яркая история была, когда мы лет так пять или шесть назад с приятелем Дмитрием на двух машинах ехали из Новосибирска в Магадан. Я, по своей наивности, делал это первый раз в жизни. Мы посмотрели прогноз погоды, он показал нам в Якутии –20, когда мы выезжали из Иркутска или Новосибирска. Ну, поехали. Что мы, -20 не видели. Приехав в Якутию, получили –60. Это было волшебно! Едете на машине ночью (потому что остановиться негде, переночевать негде), например, из Хандыги до Усть-Неры 350–400 километров, может, ошибаюсь (559 км – Ред.), за 400 километров вы обгоняете один лесовоз, и вам навстречу проезжает одна машина «Жигули-копейка». Подъезжаем ближе к повороту Оймякона, никаких сил нет, потому что холод чудовищный. Находим парковку, останавливаемся, решаем немножко подремать. Минут через 40 начинаю вспоминать всякие кошмарные истории про что, там, колеса разваливаются. По рации стучу Диме: пора, мол, ехать. Начали ехать, не могу понять, что происходит: машина едет как по кочкам, и он едет как по кочкам. Ночь, звезды эти колоссальные, луна, снег, елки стоят... Красиво, на самом деле. А потом мы начинаем понимать, что колеса у нас стали квадратные. И километров 10–15, наверное, мы ехали как, знаете, на детских машинках бывают квадратные колесики, и если вы поедете быстро, то они сломаются, а четырех запасных у вас с собой нет, и в – 60 крутить их – это легче сразу застрелиться. Было очень смешно: холод чудовищный, и две машины едут так: ту-ту-ту-ту, ту-ту-ту-ту, ту-ту-ту-ту. А потом оно как-то так размялось, нам повезло, конечно, ничего у нас не сломалось, не отвалилось, и потом уже дальше нормально поехали. Вот такая история.
– Пожелания для наших слушателей?
– Не бояться ставить себе мощные, настоящие, громадные цели и идти к ним. Не ставить сиюминутные, маленькие, те, которые легковыполнимые, которые делают вас ленивым, а ставить такие, которые вас пугают, которых вы боитесь, к которым реально страшно подойти. Вот это, по-моему, круто!
– Вопрос для нашего следующего гостя.
– Давайте он расскажет о той музыке, которую он любит
Следите за жизнью «Ваших ушей»:
vk.com/vashiushi
youtube.com
instagram.com
