Корреспонденты подкаст-станции «Ваши уши» встретились с директором издательства «Охотник» Павлом Ждановым
– Павел Юрьевич, если бы к вам сейчас в дверь постучался автор Библии и попросил издать книгу, сколько бы это стоило?
– Интересно, какой из авторов пришел бы? Это было бы Евангелие от Матфея? От Иуды? Это же вопрос серьезный. Чью Библию мы будем публиковать? Или полное собрание, но тогда уже не автор…
– Евангелие от...
– Во-первых, надо определиться, какой формат; какое количество знаков в книге, просто сколько страниц; как серьезно мы будем издавать книгу. Многие Библии, которые я держал в своих руках, меня не устраивают по качеству: папиросная бумага, мелкий шрифт… На кого это рассчитано? В кармане носить? Но читать и искать нужное неудобно. Считаю, книга должна быть ориентирована, в первую очередь, на читателя, а так как это Книга Книг, то она должна быть издана не то чтобы «дорого», – она должна быть хорошо издана и удобной читателю любого возраста, с соответствующими иллюстрациями. Это было бы не дешево, но не дороже чем некоторые издания «Охотника». Но с Иуды мы бы, наверное, взяли немножко больше, по крайней мере, на 30 серебренников.
Дмитрий Андреев, Арсений Гарипов, Павел Жданов, Вячеслав Исайченко и Андрей Осипов. Колымское водохранилище, апрель 2019 г.
– Честно скажу, что ни за какую. Проблема в чем заключается. Есть книги, которые ты делаешь сам, выбираешь автора, договариваешься с ним об условиях; если обе стороны приходят к соглашению, – начинаете работать, выпускаете книгу. За эту краснеть ну просто невозможно.
А есть ситуации, когда заказчик не автор, а, например, руководитель предприятия или организации, к тебе приходит, предлагает выполнить какой-то заказ, – ты соглашаешься, вы о чем-то договариваетесь, вы вроде расставляете все точки над «i», но в процессе работы заказчик начинает говорить: «Мне вот это не нравится, мне вот то не нравится…» В договоре подобные вещи обговорить почти невозможно. И наступает момент, когда ты больше не можешь уступать и поступаться своими представлениями об эстетике, об этике и т. д., и просто говоришь: «Я больше этого делать не буду». И у нас несколько книг не состоялось: мы отказали ряду высокопоставленных чиновников и сказали, что не будем этого делать по той самой причине, что люди хотели испортить заведомо хорошую идею, которую сами же и придумали. В подобных ситуациях лучше отказаться от денег, чем делать что-то плохое. Самое главное – любую книгу нужно делать с хорошим настроением и талантливо; привлекать талантливых людей, способных видеть нестандартно.
– Люди спрашивали, в частности, о «Волшебной Колыме»: «А почему иллюстрировал не магаданец, а писал тоже не магаданец, как может человек, не живший на Колыме, написать колымские сказки?!»
– Хороший вопрос. Во-первых, я считаю, что заблуждением является утверждение – человек, не живший на Колыме, не может написать книгу о ней. Ведь Обручев написал «Землю Санникова», «Плутонию»; Алексей Толстой написал «Петра I», – Алексей Толстой не знал ни опричников, ни Меньшикова, Ни Петра, ни всех остальных героев своего романа; Лев Толстой никогда не был знаком с Наполеоном, никогда его не видел, а уж о чем тот думал, тем более; его Бородинское сражение – это теперь Бородино каждого, прочитавшего «Войну и мир». Владимир Высоцкий и Леонид Мончинский написали неплохой роман «Черная свеча», это о Колыме, и там есть, конечно, некие огрехи, которые можно было бы абсолютно легко убрать консультанту или знающему специфику редактору: стая журавлей пролетает, или герои после побега из лагеря где-то в стогу возле Оротукана ночуют поздней осенью… Это не значит, что возле Оротукана не может быть стога, но они делают это зимой; сомневаюсь, что кто-то из беглых заключенных в стогу мог бы при таких температурах зимой переночевать. Все эти нюансы.
Ну а все эти высказывания по поводу Усачева и Олейникова… Если бы человек прочитал книжку «Волшебная Колыма», то этот вопрос, уверен, у него не возник бы. Авторы такого уровня, как Андрей Алексеевич и Игорь Юльевич, такой эрудиции, таланта, не побоюсь сказать, гениальности, спокойно решают эти вопросы, неважно, какой географии та или иная книга.
Если расширить вопрос, то основные авторы «Охотника» – как раз магаданские писатели, магаданские художники. Ну вот, например, стихи интереснейшего магаданского поэта Алексея Гарипова, выходившие в нашем издательстве, оформлены при участии художников магаданских: Александра Пилипенко, Владимира Мягкова. В то же время мы делали книгу стихов и песен Андрея Сорокача и попросили проиллюстрировать ее как раз Игоря Олейникова, потому что хотелось, чтобы это было видение стороннего человека, более абстрактное, – человека, смотрящего на творчество Андрея Сорокача со стороны. Думаю, получилось здорово. Книги Насти Якубек выходили с рисунками Филиппа Куценко и Саши Пилипенко.
В каждом проекте есть свои задачи, поэтому мы привлекаем тех авторов, тех художников, помогающих их решить, вот и все. Несколько лет назад делали альбом художника Александра Пилипенко, – это большой каталог, серьезное издание. Наверное, в Магаданской области ничего подобного до сегодняшнего дня не выходило. И мы привлекли искусствоведа со стороны по простой причине – в Магадане сегодня, к огромному сожалению, нет ни одного искусствоведа, да и вообще человека, способного написать серьезную вступительную статью к подобному каталогу. Поэтому мы обратились в Приморскую картинную галерею к Наталье Андреевне Левданской, – она согласилась и написала замечательное предисловие к этой книге.
Сегодня мы работаем над альбомом художника Александра Мягкова, ведем переговоры с Третьяковской галереей; недавно получили положительный ответ. Мне кажется, закономерным является желание привлечь какого-то авторитетного специалиста, способного дать профессиональную оценку творчеству и таланту того или иного мастера. Но в каких-то случаях самое оптимальное – использовать местного эксперта. Повторяю, не вижу никаких проблем в том, кто пишет и о чем пишет. Вопрос только таланта и мастерства.
А вот какие-то фотоальбомы очень трудно создать человеку со стороны по ряду причин (но это не значит, что он его не создаст, – все зависит от мастерства). Я знаю, например, замечательного фотографа из Москвы Георгия Шпикалова, думаю, что если бы он приехал и провел какое-то время здесь, то сделал бы прекрасный альбом про Колыму, про Магадан.
Не считаю, что человек, не живущий или не живший на Колыме, не может написать о ней. Я знаю многих, кто всю жизнь здесь прожил и не написал ничего хорошего, и не сфотографировал ничего хорошего, и в живописи ничего достойного не написал.
– Каково вернуться в родной поселок и увидеть, что твоего дома нет?
– С десяток лет назад я совершил такой неоднодневный, многоразовый, скажем так, тур. Хотел для своих родителей отснять те места, где они когда-то работали, куда нас с сестрой привезли на Север. Хотел, чтобы они посмотрели на «родное», вспомнили прекрасное время молодости и своей зрелости. Я был в двух поселках: на Белова, там что-то еще осталось, и наш дом, кстати, в тот момент стоял, через пару лет его уже не стало; и был в поселке имени Марины Расковой. Но там уже не было ни поселка, ни тех домов, в которых мы жили.
Знаете, у меня не было чувства апокалипсиса («Все пропало! Все погибло!»). На Белова я поймал себя на чувстве, что счастлив оттого, что нахожусь в том месте, где был счастлив. Это было впервые испытанное чувство: я ощущал запахи, – они с детства не изменились; чувство грусти, конечно, было, но это было чувство счастливой грусти.
Когда ты движешься вперед и находишься в какой-то гармонии с собой, чувства депрессии не возникает. Мне кажется, в жизни самое важное – жить в согласии с собой, с тем, что заложили в тебя родители, предки.
– К вам каким-то образом наверняка попадали пластинки с хорошей музыкой.
– Мы разговариваем о роке?
– Да, о роке.
– Через Японию, Америку, где покупало, минуя санкции, они и тогда были, объединение «Северовостокзолото» оборудование; в порт приходили пароходы, рыболовные траулеры, через эти пути на Колыму попадали, естественно, и пластинки, диски, винил. Я говорю про советское время, 60–70-е годы. Колыма – намного ближе находящийся к западной музыке край. Многие вещи я здесь записывал на магнитофон не через 1–2–3 года, а через несколько месяцев после того как диск выходил в Англии или США, а в Центральной России их еще не скоро видели. Здесь был (во всяком случае, у меня складывается такое впечатление) достаточно продвинутый край, где было много хорошей японской аппаратуры, разнообразной музыки – и поп и рок. Во многом это объясняется и значительной прослойкой горной, геологической интеллигенции…
– Рубрика «Отцовский совет»: как понравиться женщине, и что с ней делать потом?
– Это сугубо индивидуально. Только опыт вам даст и понимание, и интуицию. Вообще глубокое мужское заблуждение по поводу того, что мы кого-то завоевываем или можем понравиться. Мне кажется, женщины во взаимоотношениях сами определяют, с кем быть, как быть, как долго быть и так далее. Но не стоит – ха-ха! – избавляться от того заблуждения, что мы, мужчины, якобы что-то решаем в этом вопросе...
– Нужно ли женщине вообще нравиться, чтобы чего-то от нее добиться?
– Ну она же и так уже все решила, женщина практически сразу понимает – нравишься, точнее нужен ли ты ей или нет; наверное, это происходит где-то на уровне суперинтуиции. Они выбирают.
– Вы когда-то работали в школе, водили учеников в походы. Как думаете, сейчас это возможно – взять, собрать всех своих пацанят и повести куда-нибудь на сопку?
– Мне кажется, что все возможно в любое время. Человек или делает, или не делает. Если он хочет что-то преодолеть, его ничто не может остановить. Мне сегодня трудно говорить про новую школу. Сегодня принято школу ругать. Как у человека, проработавшего в школе 20 лет, нет ощущения «погибели». Моей младшей дочери 8 лет, она ходит в школу, и я вижу, что сегодня нисколько не хуже и не лучше, – по-другому, нежели чем когда я работал в школе. Это другое мне интересно.
Многим коллегам не нравилось, что я делал тогда и как я делал, но не припомню, чтобы мне об этом кто-то говорил. Я просто делал, и все.
С удовольствием вспоминаю те годы, когда работал в школе, мне это очень нравилось. Особенно в 1-й школе, когда ею руководила Любовь Шайтанова. Великий человек, выдающийся директор. Но после просто наступил такой период, когда однажды открыл холодильник, это были 90-е годы, а там тогда еще маленькая (сейчас уже совсем взрослая) дочь повесила мышку. Метафора материализовалась. И я понял, что все – хватит. Эта мышка заставила поменять жизнь. И она коренным образом изменилась во всех ипостасях. Не думаю, что я изменился, но жизнь меня заставила двигаться в другом русле. Я вообще мало верю, что люди меняются, – они не становятся хуже или лучше, они такие, какие они есть, с того момента, как только родились. Я, наверное, и до сих пор работал бы в школе и получал от этого удовольствие, но сегодня я счастлив тем, что имею.
– Последний вопрос – трасса
– Трасса – она и есть трасса. Когда-то на картах пунктиром были обозначены построенные участки дороги, автопролазы, куски зимника… Замечательно, что у нас есть такие понятия, как «золотое кольцо» или «трасса». Это свой земной шар, территория со своими границами и центром. Закрылись многие поселки, цветущие в 70-е, – это уже свершилось, нечего горевать. Это как сокрушаться по поводу того, что вы полысели, пополнели или у вас появились морщины. Нужно с этим согласиться и счастливо жить дальше, что-то созидая.
Жалко, конечно, что нет каких-то указателей, которые стояли бы у дороги и говорили, что здесь было то-то. Я понимаю, что власти это не очень удобно, потому что сразу будет выглядеть как «раньше чего-то было много, а сегодня этого нет». Конечно, это не может интересовать людей, которые здесь никогда не жили и приехали с другого конца страны на 3–4 года…
В принципе, и наши родители приезжали на 3–4 года, но потом оседали здесь и жили 10–15–20 лет, кто-то и всю свою до конца оставшуюся жизнь прожил, потому что этот край на душу лег, стал настоящей родиной, и они никуда не уехали. А большинство приезжающих специалистов четко знает, что они здесь ненадолго, и их абсолютно не интересует ни история, ни культура края. Поэтому мы сегодня находимся в этом положении. И не трасса в этом виновата. Это общая тенденция людей, работающих и на трассе, и в Магадане – и гастарбайтеры, и...
– Давайте не будем произносить слово на букву «в»…
– …и варяги. Варяги не всегда плохи, но иногда они просто отвратительны, потому что их не интересует такое понятие как культура, в самом широком смысле, потому что это не только живопись и литература; мы говорим и о культуре сельского хозяйства, о культуре производства и так далее. Они просто сторонние наблюдатели, и всё, хотя имитируют деятельность (это стало таким современным брендом); на самом деле эти люди в большинстве случаев ничего не производят и не делают.
Раньше человек приезжал (это принципиальная разница человека на трассе сегодня и вчера), получал какое-то жилье, жил здесь год-два-три, прежде чем поехать в отпуск. Он знакомился с территорией, с географией, пусть даже близлежащей; ходил на охоту, рыбачил; у него появлялись друзья и так далее. Сегодня же ситуация другая – он приезжает на три-четыре месяца, живет в вагончике, в балке у себя на руднике, после этого уезжает. Это не очень здоровая тенденция, но, мне кажется, обрастание мясом нового скелета должно произойти: вокруг стабильно работающих рудников неизбежно опять будут образовываться новые школы, детские сады, потому что все равно нужны люди, которые будут стабильно здесь обслуживать тех вахтовиков, кто приезжает-уезжает.
Поэтому если говорить о трассе, то сегодня я ее воспринимаю как путешественник, который приезжает, фотографирует, любуется и пытается людям – и местным, и приезжим – показать, какая у нас замечательная территория, как у нас красиво: «Езжайте сюда, восхищайтесь, смотрите». Такая вот задача. Возвращаясь к нашим проектам: если подобных книг будет больше, то и людей, сюда приезжающих, будет больше. Ведь в основном этот поток, любое движение приезжающих людей определяется чем? – информацией. Если вы знаете, куда вы хотите приехать, что посмотреть, то вы приедете и посмотрите. А негативный момент сегодня исходит в основном как раз от пришлых журналистов или блогеров – околожурналистских людей, они сюда приходят и говорят: «О! Смотрите! Здесь все умерло», – это точно так же, как прийти на кладбище и так же кричать: «Все погибли! Все умерли!» Ну да, те уже умерли, а другие вместо них живут. Вы же здесь живете, и что-то я не вижу, чтобы вы были депрессивные и умирающие.
Дмитрий Андреев и Арсений Гарипов, позади – Павел Жданов. Колымское водохранилище, апрель 2019 г.
– Пожелания для наших слушателей и вопрос следующему гостю.
– Вопрос: что, по-вашему, должно появиться в нашем городе помимо спортивных сооружений? Пожелания: самое главное – не надо ни при каких обстоятельствах унывать; не надо кивать на каких-то чиновников, которые приходят и уходят; нужно что-то делать, придумать свое дело и уповать только на самого себя – не на бога, не на черта, не на губернатора, не на президента.
Следите за жизнью «Ваших ушей»: сорок восьмой выпуск – с Павлом Юрьевичем Ждановым, директором издательства «Охотник». Про этого человека уже много сказано и написано, так что мы решили немного раздвинуть границы традиционных интервью, к которым он так привык. «Охотник» – артерия культурной жизни всей Магаданской области, и даже «Ваши уши» за многое ему благодарны.
vk.com/vashiushi
youtube.com
instagram.com
